Ariuslynx

Смотреть на гоблинов нельзя,
Нельзя их брать плоды. Кто знает,
Что за жадная земля
Давала им воды."


Кристина Россетти

БАЗАР ГОБЛИНОВ

Сёстры, что живут одни, -
Проводя в заботах дни,
Слышат в придорожных травах
Крики гоблинов лукавых…

Дни и ночи напролёт:
«Покупа-ай!..
Пчелиный мёд,
Мандарины, апельсины,
Яблок полные корзины,
Груши, соком налитые,
Ароматнейшие дыни,
Мякоть спелого кокоса,
Ядрышки от абрикоса!..

Листвою одето,
Расщедрилось лето.
На миг нам дано,
Минует оно,
Как сон, как каприз…
( Collapse )

Ада Оношкович-Яцына

Принцесса

Я сама себе принцесса,
Дочь больших болотных кочек.
Я не жду прекрасных принцев,
Королевичей не жду.
Иногда зову я беса,
Иногда бесовских дочек.
Он приносит мне гостинцев,
Мы играем в чехарду.

И никто меня не знает.
Тише. Тише. Тише. Тише.
Люди все ужасно грубы.
Раз любил меня один.
Там, в оранжевом Китае,
Под фарфоровую крышей:
Это был совсем беззубый,
Косоглазый мандарин.


Помню, было очень жарко.
Он стоял в широком зале,
Весь лиловый и зеленый,
И была до пят коса.
Фонари горели ярко,
Колокольчики звучали,
И огромные драконы
Улетали в небеса.

Дальше что—не помню больше.
Был огромный промежуток.
Стал зеленым и лиловым
Весь Китай, весь Божий свет.


А потом жила я в Польше,
И кормила кур и уток,
И носила пить коровам,
И готовила обед.

Знала я все тайны леса:
Как опенки вырастают,
Как болото гнилью дышит
И готовит чудеса.
Я сама себе принцесса,
И никто меня не знает.
Тише. Тише. Тише. Тише.
У меня до пят коса.

Героическая и скорбная песнь о младшем лейтенанте, погибшем в Альбании

(отрывок)

…Вот он лежит на опаленной шинели
С ветром, остановившимся в волосах,
С веточкой руты у левого уха.
Он похож на сад, внезапно покинутый птицами,
На песню, кем-то задушенную в темноте,
На часы гонца, которые остановились,
Едва взлетели ресницы: “Будьте здоровы, ребята!”
И время попало в окаменевший тупик…
…Вот он лежит на опаленной шинели.
Его окружают столетия мрака,
Собачьи скелеты охраняют зловещую тишину,
И время, когда оживают окаменелые голуби,
В слух обратилось.
Солнце сгорело, оглохла земля,
Но никто не слышал последнего крика.
Мир опустел с последним криком.
Под пятью кедрами — других свечей нет —
Он лежит на опаленной шинели:
Пустая каска в пятнах крови
Рядом с его полумертвой рукой,
А между бровей
Маленький горький родник — отпечаток судьбы,
Маленький, горький, красно-черный родник,
Где застывает сознанье!
О не смотрите, о не смотрите туда,
Откуда уходит жизнь. Не говорите,
Как высоко поднялся дым его сна, —
Еще один миг, еще один,
Еще один миг перешел в другой —
И вечное солнце вдруг осветило мир!
" Солнце, разве ты не было вечным? "
Солнце, разве ты не было вечным?
Птица, разве ты не была подобием счастья,
паря в небесах?
Ты, ослепительный свет, боялся их туч?
И ты, сад поющих цветов,
И ты, свирель из корня магнолии!
Но вот словно дождь сотрясает крону,
И беспомощно тело чернеет под гнетом судьбы,
Ветер и снег хлещут безумца,
Глаза наполняются влагой соленой,
Потому что орел вопрошает: “Где паликар?” —
И в небе мечутся птицы: “Где паликар?”
Рыдая, мать вопрошает: “Где мой сын?” —
И все матери ищут: “Где дитя?”
Потому что друг вопрошает: “Где мой брат?” —
И все товарищи ищут: “Где меньшой?”
Снег возьмут — обжигает,
Руку возьмут — леденит,
Хлеба нельзя откусить — кровью сочится кусок,
В небо глядят — небо чернеет, —
Тысячу раз потому, что не греет смерть,
И мерзок подобный хлеб,
И черный провал в том месте,
Где когда-то сияло солнце.

Перевод: Любовь Якушева

АЛЬФРЕД ГОНГ


БУКОВИНА


Так именовали этот край славяне. Бухенланд,
страна буковых рощ - говорили швабы-поселенцы, здесь
присягая на верность короне Марии Терезии.
Звезды пограничья выглядят по-особому -
как плоды, как проросшая озимь,
как легендарные сокровища турок -
имея обыкновение перемигиваться в криницах.

На юге - румынские крестьяне, выбеленные
домики, добрые комнаты пахнут грехом.
Попы, разбойничьи головы, пьют
во здравие своих господарей. Возвращение на родину:
божья коровка в кукурузе. Тени под иконами
обладают подъемной силой.

Севернее Карпат архаический свет луны
застревает в шерсти бесчисленных овечьих отар.
Гуцулы, ссутулившись в седлах, едут под дождем
скифских стрел. На перепутьях
подстерегают волчьи огни, сам дьявол
заунывно пиликает на скрипке.

Рождественская ночь в долине. Рэбе Мороз,
распушив белоснежную бороду, танцует в снежной замяти
весь в снегу на снегу -
под снегом спит вся Садагура.

Перевод с немецкого: ИГОРЬ БЕЛАВИН

begle


РИНГТОН

Бог
Даже если его нет
Он будет
Обязательно придет
Возьмет нас за уши
Рассадит по углам
Даст время нам
Подумать
Охладеть
Остыть
Умыться
Распахнуть
Хотя бы шторы
Увидеть этот огненный оттенок
Где солнце плавно переходит
В небо

Флаг

Ты помнишь
Горы
Осень
Чатыр-Даг
Играет джаз
Из старенькой машины
Которая и ездить не должна
Но вот же
Едет
Трудится труба
Порхает фортепьяно
Как дождь вечерний
Контрабас бубнит

Я знаю этот звукоряд
Их командир
Бурят
Сказал надменно
Не грабить
И не добивать
Закапывать
И наши телефоны
Еще три дня
Звонили из земли.

14 сентября 2014

Владимир Иванов


ВНУТРЕННИЙ МИР


Вскрываем тут недавно чувака,
Ну, скальпель там, трепан... хи-хи, ха-ха.
Разрезали... Хуяк! А там река -
Луна, камыш, рыбак у костерка...
Он нам: "Привет", а мы ему: "Пока",
Ну и зашили на х... от греха.





Питер Дойг

Нина Демичева

По пустым ночным просторам
Ветер, ухая, кружит,
По селу крадётся вором
И засовом дребезжит.
Спит изба белоборода,
Стужей скрючена в горбе.
Серый котик на воротах,
Точно столпник на столбе.
Очи жёлтые прикрыты,
Уши в снежной седине,
Мысли медленны, несыты,
Чуть качается во сне.
И дрожит всё тише, тише...
Ворот в бусинах росы,
Снегопад едва колышет
Индевелые усы.

А дома сопят носами
В одеяла облаков,
И скользят по небу сани
В вихре звёздных светляков.
В шапке войлочной пастушьей
Едет матерь матерей,
Выпасающая души
Птиц, и гадов, и зверей.
У неё лицо, как поле,
Ветер бродит в дебрях косм,
И несёт она в подоле
Вечно юный макрокосм.
Громово звенят мониста,
Раскатившись по углам.
Скачут ящерки молнисты
В чёрной печи по углям.
В хлеве тяжелеет вымя
Отелившейся луны,
И лугами снеговыми
Ходят тучи шерстяны.
А она не спит ночами,
Утирает пот солён.
То помешивает в чане
Атлантический циклон,
То валяет в сукновалке
Кучевое полотно,
То мотает, как на прялке,
На пропеллере руно.

Плачет котик, замерзает.
Замутнённый взор — мольба.
«Холод лапки отгрызает,
Упаду я со столба.
Ах, хозяйка, я продрог!
Брось мне плавленый сырок.
Псина-ветер завывает
И под шубку задувает.
Дождь колючий льёт-польёт,
Под когтями острый лёд.
Ах, хозяйка, непогода!
Ты плесни мне в миску мёда
(Исстрадалася душа)
Из медвежьего ковша.
Запусти кувшин в туманы,
Не жалей коту сметаны.
На тарелку слюдяну
Брось мне рыбку ледяну».

В щах туманная сметана
Непрозрачна и жирна.
Солонее океана
Белобрюхая луна.
Хлебосольная хозяйка
Студит яство на ветру,
Шепчет: «Милый попрошайка,
Угощенье не к добру.
Если выпьешь соли звёзд,
Отпадёт пушистый хвост,
Шерсть повылезет клоками,
Будешь с круглыми зрачками
Слеп и жалок в темноте
Ты с культёю на хребте.
Без хвоста в полёте хуже,
Прыгать будешь неуклюже.
Позатупятся клыки,
Срежешь с пальцев коготки.
Станешь лысенький калека —
Превратишься в человека.
С видом умным и серьёзным
Зимним вечером морозным
Ляжешь с книжкой на софу
И поймёшь, что мыши — фу!»
Котик серенький вздыхает...
Лапкой миску расколов,
В прорубь коготь запускает,
Ест отравленный улов.
И, вцепившись длинной щуке
В золочёное перо,
Вдруг летит — раскинув руки...